Стервами не рождаются - Страница 18

Придя домой, она как была, не раздеваясь, блаженно растянулась поперек своей кровати. Сказать, что она почувствовала себя лучше, после того, как претворила свои планы в жизнь — значило не сказать ничего. Сердце от собственной смелости, от осознания того, что она сделала, выскакивало из груди. У нее все получилось! И волной накатила сладкая усталость. Едва смежив веки, Марина буквально провалилась в сон.

Такой и застал ее вернувшийся из магазина Дмитрий. Марина улыбалась во сне и выглядела как кошка, налакавшаяся сливок. Не иначе, исполнила задуманное. Что ж, если ей от этого на душе полегчает, уже неплохо. А то живет, как натянутая струна, того и гляди, сорвется.

И все-таки, хороша чертовка! Даже со своими дурацкими черными волосами. Все же настоящую красоту ничем не испортишь. Знала бы она сама, как соблазнительно выглядит. Как же он ее хочет! Давно он уже не чувствовал такой страсти к кому-либо. Все прошлые его подруги словно померкли в его памяти перед этой славной девчонкой, так старающейся доказать самой себе, что может быть и расчетливой, и жестокой. Что ж, наступит время и она поймет, что ничего в этом такого нет. Что жестокости и подлости в этом мире и так хватает с избытком, и всегда и во все времена превыше всего ценилась доброта и нежность. Но она сама выбрала себе этот путь, а значит, должна пройти его до конца. И не в его силах помешать ей это сделать. Да и не нужно. Учатся всегда только на своих ошибках.

Марина перевернулась с бока на бок и довольно облизала во сне губы. Дмитрий осторожно и ласково погладил ее по голове, убрал с глаз упавшие пряди волос. Потом подсел поближе. И наклонившись к ее лицу, поцеловал. И еще раз поцеловал. Собственное тело говорило ему, что если он сейчас не найдет выход своей энергии, то просто взорвется, как пятнадцатилетний пацан, впервые оказавшийся с девушкой. Мариша, Мариночка, Марина! Что же ты со мной делаешь, юная ведьмочка? С взрослым, зрелым мужиком, который в этой жизни повидал такого, что тебе и не снилось, и не дай Бог когда пригрезится. Солнышко, ласточка моя, только не отталкивай, только не испугайся. Не прогоняй от себя!

А Марине снился сон. Она была в замке и стояла посреди огромного зала, одетая в шикарное средневековое платье. Вокруг стояли слуги, держа канделябры со свечами. Где-то поодаль маячили Валерка с Иркой и все остальные ее родственники. Но ей не было до них никакого дела. Она осматривала мужчин, стоящих перед ней в шелковых повязках, закрывающих нижнюю половину лица, так, что были видны лишь глаза. Повинуясь ее сигналу, один из них, одетый в фиолетовый костюм и черный плащ, вышел вперед и преклонил колена. Она протянула ему серебряный цветок, который незнакомец незамедлительно приколол к себе на грудь. И привлекши ее к себе, поцеловал. О, что это был за поцелуй! Марина просто таяла от неземного блаженства и единственное, о чем она желала в эту минуту, так чтобы он длился как можно дольше. Еще, еще, целую вечность…

Что-то странное происходит. Растаял зал с молчаливыми слугами, комнату заливал мягкий солнечный свет, но одна вещь из ее сна так и не желала исчезать. Поцелуй незнакомца. И даже наяву он был столь же волшебен, как и в ее грезах. Марина снова закрыла глаза, позволив себе продолжить наслаждаться его пленом. И вот уже чьи-то руки ласкают ее грудь, пробравшись под блузку, словно воры-карманники, вот они уже расстегивают молнию на ее брюках. Стоп: она же была в платье, тяжелом и шитом золотой вязью. А безрукавка и брюки на ней одеты в реальной жизни. А поцелуй, он что тогда, тоже реален? Марина окончательно проснулась и открыла глаза.

— Марина, девочка моя, прости меня, дурака старого! Господи, что я натворил!

— Дима, а это что, было наяву? Это ты меня целовал, а не тот, в черном плаще?

— Не было никаких черных плащей, не знаю, о чем ты говоришь, просто я потерял над собой контроль. Мариша, если сможешь — прости. Я не должен был так с тобой поступать! Не знаю, как это вышло…

— Дима, это правда был ты?

— А кто же еще? Кроме меня, здесь никого нет. Только я и ты.

— Дима, а я тебе нравлюсь?

— Глупый вопрос. Очень. Безумно. Только если скажешь, я сейчас же уйду и больше тебя не потревожу, даю слово. Это было в первый и последний раз.

— Дима, а ты меня хочешь?

— Ребенок, ты сама-то понимаешь, что говоришь? Да, хочу. Я мужчина из плоти и крови, и ничто человеческое мне не чуждо. И пожалуйста, давай прекратим этот разговор, просто скажи, что не сердишься на меня за мою несдержанность, что прощаешь меня, и я уйду.

— Не уходи.

— Что ты сказала?

— Не уходи. Поцелуй меня еще раз.

— Ты понимаешь, что если я тебя поцелую, то мне будет еще труднее, чем сейчас. Я не смогу остановиться. Вернее, это будет совсем не просто.

— Не надо останавливаться. Просто делай то, что хочешь.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Иди ко мне.

Более сумасшедшей близости у Дмитрия, наверное, еще не было ни разу, а если когда и было, то он успел об этом совершенно забыть. Марина была мягка и покорна, и это заводило его так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди и полететь. Она тихонько гладила его по спине своими гибкими узкими ладонями, терлась головой о его плечи. И совершенно не пыталась навязать ему что-либо. Откровенно говоря, он немножко побаивался, что она окажется в постели опытной хищницей, знающей, как в полной мере использовать партнера для получения собственного максимального удовольствия, но Мариша — это было что-то особенное. Она действительно была ребенком, полностью доверяющим человеку, рядом с которым находилась. Слава Богу, хоть это в ней не убили. Она получала удовольствие от всех его ласк, и самых легких, и самых откровенных. И не стеснялась этого, в полной мере следуя своим природным инстинктам. Каждый раз, когда она дрожала от наслаждения и хрипло мурлыкала, или рычала, забываясь и вонзая свои коготки в его спину или в подушку, Дмитрий словно получал новую дозу допинга. И пытался превзойти самого себя, доставляя ей все больше и больше удовольствия.