Стервами не рождаются - Страница 35

Работать по купле-продаже квартир Марина и Константин стали в паре, и таким образом, смогли не потерять ни одного из старых клиентов, и не отпугнуть новых. В зависимости от того, кто был на работе, а кто сидел с Васей, они рассказывали друг другу все подробности той или иной сделки, чтобы в случае чего не приходилось повторять все вопросы по второму разу. На все встречи с клиентами, назначенные вечером, автоматически отправлялась Марина, а по организациям, работающим днем, бегал Костик. Комиссионные делили на три части: Марине, Константину и Василию. Так предложила Марина, и хотя Костя долго спорил, что Вася — это его друг, а она, Марина, и так сделала для них все возможное и невозможное, но переубедить ее не смог. Если уж Марина упиралась, то лучше было отступить, что он в итоге и сделал. Единственное обещание, которое он у нее выбил, так это то, что когда Вася вернется домой, комиссионные снова станут делиться как раньше. А пока, если требовались какие-то лекарства или платные консультации ведущих специалистов, Костик не раздумывая о цене просто доставал нужную сумму из Васиного фонда.

* * *

Нега сна была прервана трелью будильника. Так, сесть на кровати, найти тапочки, одеть халат, пойти в душ. Стоять, Зорька, а какой сегодня день? Елки-палки, суббота же! Проклятый склероз, надо было вечером выключить этого трезвонящего негодяя, глядишь — и поспала бы всласть. Все равно, встреч на сегодня не запланировано никаких, текущие клиенты обработаны еще в пятницу, и раньше понедельника ее доставать не начнут. Даже в больнице сегодня дежурит Костик. Специально попросил ее сегодня не приходить: он решил помыть Васю, а присутствие Марины его могло бы сильно смутить. Еще чего доброго, вообще отказался бы от водных процедур. А это не дело, сколько можно лежать с грязной головой и потным телом на грязных простынях? Еще паразитов себе каких-нибудь подхватит, не дай Бог, вот радости-то будет! А так и сам чистый будет, и постельное белье Костик ему поменяет. Ерунда, конечно, но все-таки поприятнее.

Марина снова плюхнулась в кровать, решив подремать еще хоть часочек. Крепкий сон к ней так и не пришел, так, какие-то смутные обрывки сновидений, не больше. Она куда-то металась, что-то должна была успеть, и не успевала. Перед ней мелькали лица знакомых, что-то говорили ей, что-то требовали от нее. Вася с забинтованной головой, Дима, размахивающий бутылкой и что-то кричащий, отец, держащийся за сердце. Отец. Сколько она его уже не видела?

Решение о том, чем она сегодня займется, было столь осязаемым и четким, что Марина разом окончательно проснулась и отправилась принимать ванную. Сегодня она навестит отца. И не будет звонить в родительский дом чужим голосом и просить подозвать его к телефону. Нет, она просто придет к нему домой. В конце концов, это и ее квартира, что бы там не происходило. Она там прописана, там ее комната, ее вещи. И если это кому-то не понравится, это не ее проблемы. Робкой девочки, сходящей с ума и бегущей от издевательств в никуда, больше не существовало. Для всего враждебно относящегося к ней мира она стала стервой. А доброта и мягкость существовали теперь только для ее близких друзей. И отца.

Марина одела превосходный шерстяной костюм с тонким хлопчатобумажным свитером под низ, сделала себе макияж, сбрызнула запястья и мочки ушей дорогими духами, одела золотые сережки и перстенек. Не стоило забывать, что она пытается вторгнуться на враждебную территорию, поэтому имело смысл подготовиться к этому мероприятию со всей тщательностью. Все, порядок. Пора отправляться. Отец как раз должен был проснуться и позавтракать, а теперь он, скорее всего, смотрит телевизор и вполглаза дремлет перед экраном. Папа, как же я соскучилась без тебя!

Через час она уже стояла перед знакомой дверью, пытаясь зачем-то прислушаться к звукам, доносящимся из квартиры. Тихо, голоса не слышны. Может быть, и нет никого?

Открыв дверь своим ключом, она вошла внутрь. Раздался голос отца: «Ира, это ты вернулась?» Марина широко улыбнулась и произнесла: «Папа, это я, Марина!»

Отец вышел из спальни, заохал, запричитал, помог повесить Маринино пальто на вешалку, обул ее в тапочки и повел на кухню чаевничать.

— Доченька, как же я рад, что ты пришла! Как у тебя дела, рассказывай мне все подробно, а то я ведь совсем ничего про тебя не знаю. Как тебе живется на новом месте, как работа? Сильно устаешь? А на личном фронте как дела? Когда я своего зятя наконец-то увижу или внуков дождусь?

— Ой, папуль, не все сразу, подожди, сейчас я тебе все расскажу. Ты мне лучше вот что ответь: остальные-то где? Ветром их что ли сдуло? Пока шла сюда, готовилась к отпору, думала, что придется отстаивать свое право приходить сюда, когда мне вздумается, а выяснилось, что и воевать-то не с кем.

— Они втроем ушли на рынок, что-то там надо Ире купить. Мама спонсирует, а Валера оценивает. Как ты с ними в дверях не столкнулась, просто удивительно! Я когда услышал, что кто-то вошел, решил, что Ирина что-нибудь забыла, вот и вернулась назад.

— Отлично, значит часа два, а то и три у нас с тобой имеются. Давай, лучше сам рассказывай, как живешь, как можешь. Сердце твое как, больше «скорую» не вызываешь?

— В этом месяце, слава Богу, нет. Я теперь живу совсем тихо, представляю, что я глухой и слепой. Не поверишь — помогает. Давление не скачет туда-сюда, сердце не болит. Валокордин почти совсем пить перестал.

— Ну, ты у меня просто молодец! А то я сон какой-то дурацкий видела, будто ты за грудь держишься и смотришь на меня так грустно… Проснулась в холодном поту, ей-ей. Перепугалась, что давно тебя не видела, ношусь со своими проблемами и не знаю, как у тебя здоровье, как живешь-можешь.